С детства я слышала о том, что живу в социальном государстве, то есть отстаивающем интересы граждан. Большая страна раздробилась на маленькие, изменился общественный и политический строй, но социальным тот кусочек земли, в котором оказалась моя семья, а именно — Россия, называться не перестало.
Собственно, меня мало интересовали принципы, пропагандируемые правительством, поскольку уже даже будучи женой и мамой, жила под крылышком своей мамы, умевшей решать и социальные и финансовые вопросы. Жизнь складывалась замечательно: позади — ВУЗ, впереди — карьера, в настоящем — любимая, интересная, хотя и малооплачиваемая работа в театре кукол заведующей литературно-драматургической частью.
Моя мама страдала гипертонией, повышенное давление у нее было всегда. Об этом она узнала, приехав в город из глухой деревеньки, и впервые воспользовавшись тонометром. Давление она не ощущала, и никогда не относилась к своему заболеванию всерьез, поэтому и я, слышавшая о ее проблеме с детства, никогда не задумывалась насколько опасной может быть гипертония. После смерти папы давление у мамы выросло до невероятных высот, и в 52 года она получила инвалидность 2 группы, чему крайне удивилась, поскольку не знала, что гипертония может быть причиной инвалидности. А ровно через год случилось непоправимое. Кстати, с родного государственного предприятия, на котором мама проработала 38 лет, ее просто выпихнули, как только она получила инвалидность, даже не удосужившись достойно проводить трудового ветерана на пенсию. Ни слов благодарности, ни подарков, ни пожелания здоровья — словом, всего того, что в этих случаях причитается — мама не получила. Ее просто выставили. Я думаю, это стало одной из основных причин ухудшения ее здоровья.
У мамы случился инсульт, давший осложнение на головной мозг. Врачи больницы, в которую маму привезла «неотложка», почему-то не сумели поставить правильный диагноз. И при лежачем режиме, положенном при инсульте, мама гуляла по всей больнице, зачем-то ее заставили проходить всех врачей, находящихся в разных концах огромного здания, а также и на выезде. В больницу мы ее привезли пусть плохо, но понимающую и адекватную, а за неделю она превратилась в годовалого ребенка, даже речь ее стала похожа на младенческий лепет. Я приезжала к ней каждый день, на работе появлялась на пару часов и то не всегда. Находиться круглосуточно в больнице я не могла не только из-за работы, но и из-за 4-летнего сына. В один прекрасный день мама, будучи в таком невменяемом состоянии, из больницы сбежала, ее нашли на остановке. Когда я приехала, лечащий врач очень сильно сокрушалась, что это произошло именно в ее смену, меня оповестили о том, что необходим круглосуточное наблюдение родственниками. На мои возражения, что это невозможно, врачи отрезали: «Тогда мы ее выписываем». Инвалида 2 группы через неделю после инсульта, кстати, так и неопределенного врачами, из больницы выставили в этот же день.
Благодаря знакомым, мы смогли маму устроить в психиатрическую клинику на платное отделение, поскольку начались непоправимые психические изменения. Именно там определенно заявили, что мама перенесла инсульт, они же помогли оформить и 1 группу инвалидности. Вся наша бюджетная зарплата (муж работал в милиции) и мамина пенсия тратились на больницу: оплата маминого содержания и лечения, лекарства, ежедневные передачи, одежда, которая регулярно приходила в негодность, порой за детский сад заплатить было нечем. Мама пролежала в больнице 10 месяцев, а потом у нее случилось резкое ухудшение. Она не могла даже кушать, я в больничной столовой пыталась ее накормить и рыдала, глядя, как она давится пищей. Маму выписали, сказав, что жить ей осталась может быть — день, а может быть — месяц. Врачи дали рекомендации и посоветовали вызвать участкового терапевта, поскольку требовались сильнодействующие лекарства.
По прибытии домой, я позвонила в регистратуру поликлиники, там долго не могли понять, для чего же мне нужен терапевт. Впрочем, и терапевт мне напрямую задала вопрос «А зачем вы меня вызвали?». Действительно, то, что на участке появился инвалид 1 группы, терапевту знать необязательно. Терапевт также сказала, что болезнь эта неизлечимая и не смертельная и посоветовала оформить маму в дом инвалидов. Больше она к нам не приходила, я сама ходила в поликлинику за рецептами.
На работе я оформила административный отпуск, и стала ухаживать за мамой. В свои 25 лет, имея маленького ребенка, я оказалась запертой с инвалидом 1 группы, у которого имелись психические отклонения, в квартире, поскольку оставлять ее одну было опасно. Квартира у нас была 3-комнатной, а ведь в такой ситуации могла оказаться семья, живущая в одной комнате. И никому никакого дела не было, никакие государственные органы нами не интересовались, ни по защите прав инвалидов, ни детей, ни органы опеки (мне пришлось оформить опекунство над мамой). А ведь я обращалась, кричала, и везде один ответ «Ваши проблемы».
Жить на одну зарплату мужа (мамина пенсия уходила на лекарства) было очень тяжело. Сына мы были вынуждены водить в детский сад (вернее, просили об этом соседей), потому что воздух в доме был тяжелым, что такое туалет мама забыла. Да, и обстановка в доме, в котором живет психически больной человек, нежелательна для ребенка. Кроме, отправления естественных надобностей где ни попадя, мама могла раздеться до гола, могла проснуться среди ночи, сорвать засов в своей комнате и бродить по квартире. Были случаи, когда мы просыпались ночью, а она стояла рядом с ножом в руках. После детского сада 4-летнего ребенка одного я отправляла гулять, лишь бы не видел, лишь бы не дышал, а что может случиться с ним на улице, я старалась не думать, другого выхода все равно не было. Социальные службы, в которые я обратилась с вопросом «Положены ли мне какие-либо деньги», ответили «Да» и сумму назвали такую смехотворную, по нынешним меркам что-то около 100 руб, естественно, для этого я должна была собрать кучу всевозможных справок, в том числе, выписку из трудовой, что я не работаю, когда я объяснила, что нахожусь пока в административном отпуске, мне ответили «В таком случае вам ничего не положено, Вы же работаете». Конечно, мы рассматривали варианты и с сиделками, но сиделка за свою работу просила две моих театральных зарплаты. Жить-то на что?
Терапевт, к которому я приходила за рецептами, настойчиво рекомендовала нам оформить маму в дом инвалидов. «Ей все равно, подумайте о ребенке» — говорила она. Периодически мне звонили из театра, интересовались нашими делами и намекали, что мое отсутствие становится слишком долгим. Утешив себя доводами, что мы маму не бросаем, будем к ней постоянно приезжать, мы с мужем решились на дом инвалидов. Оставив спящую маму на дальних родственников, проехались по ближайшим домам для инвалидов, познакомились с персоналом, посмотрели условия, и начали оформление. Как ни странно, чиновники нам были рады, интересовались размером маминой пенсии и как бы невзначай ее имуществом. Однажды я поинтересовалась, что будет с квартирой и дачей, оформленными на маму, и услышала ответ «Отойдут государству». Так вот когда социальное государство заботится о своих гражданах, когда забирает у них и пенсию и все имущество. Естественно, что оформлять маму мы никуда не стали.
Из театра мне пришлось все-таки уволиться. Мама прожила недолго, в знойный летний день у нее случилось мозговое кровоизлияние. Мне еще не раз пришлось увериться, что наше государство позиционирует себя социальным лишь с внешней стороны, на самом деле ему нет никакого дела до интересов граждан ни здоровых, ни, тем более, больных. «Это ваши проблемы» — любимая фраза наших чиновников. Да, это наши проблемы. Я не хочу быть обузой своим сыновьям, не хочу сковывать и ломать их жизнь, не хочу, чтобы они ухаживали за мной. Я говорю им об этом, говорю о том, что оформить тяжело больных родителей в дом инвалидов — это не порочно. Мы с мужем дали им жизнь на радость, а ни на муки, чтобы своих детей воспитывали, а не выносили горшки из под больных родителей. Жестоко? Может быть! Но у нас социальное государство, пусть и заботится о гражданах, только все наше имущество достанется детям.